...У Лавеллан красные от непролитых слёз глаза и плечи опущены, будто к брошенной на них ноше прибавился ещё один неподъёмный груз. От бессонной ночи в голове шумно и больно, губы сжаты в тонкую ниточку, а брови сурово нахмурены. Её поступь тяжела, она больше не носится по замку лёгким весенним вихрем. Лавеллан мрачнее тучи, и перед ней расступаются, не решаясь окликнуть или даже ненароком встать на пути.
У неё долг и миллион срочных дел, которые обязательно нужно переделать, но на коже она всё ещё чувствует щекотное прикосновение его магии и мысли путаются. Она не может вспомнить даже, что думала какое-то мгновение назад, и бесконечно злится. Скайхолд кажется крошечным и чересчур многолюдным, а когда-то можно было часами бродить по нему и не встретить ни одной живой души.
Всё в прошлом.
Жозефина вскрикивает, когда отрывает взгляд от своих нескончаемых бумаг и смотрит на неё. Она так поражена, что даже прикрывает ладонями и рот и глаза её делаются круглыми, что чайные блюдца. Но сию же секунду миледи посол берёт себя в руки и спешно рассыпается в скомканных извинениях; слишком уж непривычно это всё и неожиданно, кто бы мог подумать, уж миледи Инквизитор должна понять.
Миледи Инквизитор понимает, почему взгляд Жозефины всё блуждает по её лицу, только на обеспокоенные вопросы реагирует волной внутреннего раздражения, противно скребущимся в горле и под ложечкой.
Она не улыбается и не спешит успокоить подругу.
В голосе Лавеллан звенит металл.