Тот момент, когда ты под конец битвы влетаешь, как ненормальный, накидываешь какой-то дебильный драббл и примазываешься прост сбоку припёку
Всегда так делай, ну

зато смотрите какая у меня есть булка теперь
Цзян осуждающе жрёт и готовится надирать жёппы



Название: Самая длинная ночь в году
Автор: Птица Граф
Бета: Рина Ли
Размер: драббл, 742 слова
Пейринг/Персонажи: Не Минцзюэ/Лань Сичэнь
Категория: слэш
Жанр: романтика, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: в день зимнего солнцестояния семьи собираются вместе, если, конечно, другие важные дела не встают у них на пути


читать дальшеРазмеренное, неторопливое дыхание приятно согревало шею Не Минцзюэ, заставляя его сыто и довольно щуриться. Самая длинная ночь в году близилась к завершению, и он провёл её в обществе человека, чьё присутствие неизменно заставляло его сердце заходиться от восхищения. Даже теперь, после долгих часов наедине, когда не было нужды торопиться и они имели возможность сполна насладиться друг другом, заниматься любовью неторопливо и обстоятельно, уснуть и проснуться вместе, глупое и очень щекотное чувство в груди Не Минцзюэ никуда не делось. Уютно пристроившийся у него под боком Лань Сичэнь улыбался, выписывая на его коже мелкие круги и завитушки, как будто мог чувствовать это кончиками пальцев. А может, у него внутри щекотало тоже. Оба давно уже не спали, но никто не осмеливался нарушать умиротворённую, полную смысла и чувства тишину, будто молчание могло остановить приближающееся с каждым мгновением утро.

— Надо вставать, дагэ, — конечно, Лань Сичэнь первым вспомнил о долге, тихонько выскользнув из-под одеяла под недовольное ворчание Не Минцзюэ. — Скоро рассветёт, весь дом уже на ногах… Кроме уважаемого главы ордена и его гостя. Люди могут начать болтать.

— Пусть, — коротко буркнул он и получил в ответ негромкий переливчатый смешок. Вспыхнул фитиль масляной лампы, и комната озарилась светом. Не Минцзюэ повернулся набок и подпёр голову ладонью, наблюдая, как Лань Сичэнь подбирал с пола и накидывал на плечи тонкое шёлковое чжунъи. На краткий миг в груди у него шевельнулось сожаление — под белой тканью скрылись яркие метки поцелуев.

— А как же моя безупречная репутация? — короткий взгляд через плечо так и искрился смехом, хотя Лань Сичэнь очень старался придать голосу неподдельное возмущение.

— Хочешь сказать, я её пятнаю каким-то образом? — Не Минцзюэ недоуменно изогнул бровь, за что был вознаграждён новой порцией смеха, лёгкого и звонкого несмотря даже на то, что Лань Сичэнь прикрыл лицо рукавом.

В Нечистой Юдоли непросто было удержать что-либо в секрете, особенно от слуг, которые умели подмечать самые несущественные мелочи. Возможно, они давно уже всё знали или догадывались. Возможно, поэтому никто не торопился будить главу ордена наутро после Долгой Ночи, даже несмотря на то, что он явно не спешил приступать к своим обязанностям. Никто не хотел навлечь на себя хозяйский гнев — столь же неудержимый и разрушительный, как извержение вулкана.

Не Минцзюэ откинул одеяло и поднялся с постели, прохладный воздух коснулся обнажённой кожи, прошёлся волной мурашек по спине до самого загривка. Он не хотел мешать, и приходилось прикладывать усилия, чтобы держать руки при себе, но устоять было сложно — склонив голову, он запечатлел на плече Лань Сичэня поцелуй.

— Останься.

Тот тяжело вздохнул и, расправившись наконец с поясом, повернулся к Не Минцзюэ с выражением искреннего и глубочайшего сожаления на лице. Конечно, он не сможет. Конечно, он должен. Они оба теперь вечно кому-то что-то должны.

— Дагэ, ты разбиваешь мне сердце своими словами, — его голос был едва слышен, а взгляд устремился к полу. — Дядя и брат ждали меня ещё вчера. Прости.

Он обещал, как примерный племянник и любящий брат, вернуться ко дню зимнего солнцестояния, чтобы встретить праздник в кругу семьи, возжечь благовония на могилах родителей с юным Лань Ванцзи и выпить рисового чая с Лань Цижэнем. Ему давно пора была возвращаться домой, Не Минцзюэ знал это, как знал и о том, что Лань Сичэнь с радостью остался бы с ним. Он признавался не раз, когда под покровом темноты исчезали между ними последние барьеры, как его сердце мучительно желало сделать себе очередную поблажку; как было бы просто подчиниться неизменной просьбе остаться... Но такой подлости по отношению к ордену, к последним оставшимся в живых родственникам, к себе самому Лань Сичэнь допустить не мог.

Тягостные мысли легли на лицо Лань Сичэня глубокими тенями, болезненно изогнули его губы. Не Минцзюэ ласково коснулся его щеки, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза. Слова всегда давались ему с трудом, особенно слова поддержки и участия, но жест и взгляд говорили сами за себя. Не было нужды чувствовать себя виноватым и извиняться: им удалось провести этот праздник вместе — о большем Не Минцзюэ не смел и мечтать.

Лань Сичэнь слабо улыбнулся, накрыв его руку своей и повернув голову так, чтобы губами коснуться широкой горячей ладони:

— Уважаемый глава ордена Не, не соизволите ли одеться? — он приподнял брови, окидывая Не Минцзюэ красноречивым взглядом с ног до головы. — Я хотел бы отправиться с рассветом, а до того — успеть поклониться напоследок вашему отцу.

— Старику и без твоих поклонов в загробном мире неплохо живётся. Мне нужнее, — фыркнул тот, даже и не глянув на своё неаккуратно разбросанное по полу облачение. Вместо этого он бесцеремонно сгрёб в охапку вскрикнувшего от неожиданности Лань Сичэня и понёс обратно на разобранную постель — под серебристый смех и слабые, несерьёзные протесты.

У них ещё оставалось немного времени.